Клиент - Страница 16

К оглавлению

– Это точно самоубийство? – спросил Фолтригг.

– Абсолютно точно.

– И где же он все проделал?

– Где-то к северу от Мемфиса. Заехал в лес на своем “линкольне” и застрелился.

– Полагаю, свидетелей не было?

– Вроде бы нет. Пара мальчишек нашли тело на поляне.

– Много времени прошло после самоубийства?

– Да нет. Через несколько часов они произведут вскрытие и установят точное время смерти.

– Почему Мемфис?

– Неясно. Если и была причина, мы о ней еще не знаем.

Фолтригг раздумывал над информацией, потягивая томатный сок. Финк делал пометки в блокноте. Шерфф старательно писал. Уолли Бокс ловил каждое слово.

– Как насчет предсмертной записки? – спросил Фолтригг, поглядывая в окно.

– Тут есть кое-что любопытное. У наших ребят в Мемфисе есть копия, не очень хорошая, и они попытаются передать нам ее по факсу через несколько минут. Похоже, он написал ее черными чернилами, и почерк достаточно разборчив. Пара строк для секретарши относительно похорон – он просит, чтобы его кремировали, – и указания насчет того, как распорядиться мебелью в офисе. Сказано также, где завещание. Разумеется, о Бойетте ни слова. Потом он, судя по всему, пытался что-то добавить синей шариковой ручкой, но в ней кончилась паста, как только он начал писать. Там каракули, трудно разобрать.

– И что там?

– Не знаю. Все у мемфисской полиции – записка, пистолет, таблетки, все вещественные доказательства из машины. Они и шариковую ручку без пасты нашли в машине, похоже, что та самая, с помощью которой он пытался что-то приписать к записке.

– К нашему приезду они ее получат? – спросил Фолтригг тоном, который подразумевал, что он, вне сомнения, ожидает иметь в руках записку немедленно по прибытии в Мемфис.

– Они стараются, – ответил Труманн. Вообще-то Фолтригг не был его начальником, но это дело уже миновало стадию расследования, перейдя в стадию обвинения, а здесь достопочтенный Рой был главным.

– Значит, Джером Клиффорд поехал в Мемфис и высадил себе мозги? – сказал Фолтригг, все еще глядя в окно. – За четыре недели до суда. Что еще в этом деле может пойти шиворот-навыворот?

На ответ он и не рассчитывал. Все сидели молча, ожидая, когда Рой снова заговорит.

– Где Мальданно? – наконец осведомился он.

– В Новом Орлеане. Мы следим за ним.

– К полуночи у него будет новый адвокат, а к завтрашнему полудню он подаст десяток ходатайств об отсрочке на том основании, что трагическая смерть Джерома Клиффорда нарушает его конституционное право на справедливый суд при участии защитника. Мы, разумеется, будем возражать, и судья назначит слушание на следующей неделе, и мы проиграем, и пройдет по меньшей мере полгода, пока назначат новый суд. Полгода! Это надо же!

Труманн покачал головой.

– Это хоть даст нам больше времени на поиски тела. Тут он был прав, и, конечно. Рой сам об этом думал. Ему тоже требовалось время, только он не мог в этом признаться, будучи прокурором, представителем народа и правительства, которому следовало бороться с преступлениями и коррупцией. Он был прав, справедливость была на его стороне, и он должен был быть всегда и везде готов сражаться со Злом. Он торопился с судом, зная, что он прав, и надеялся добиться приговора. Соединенные Штаты Америки должны победить! И проводником этой победы станет Рой Фолтригг. Он уже мысленным взором видел газетные заголовки и чуял запах типографской краски.

Ему было необходимо, черт побери, найти труп Бойда Бойетта, потому что иначе не будет ни приговора, ни фотографий на первой полосе, ни интервью на телевидении, ни быстрого восхождения на Капитолийский холм. Он убедил все свое окружение, что обвинительного приговора можно добиться и не имея трупа, и это было правдой. Но он не хотел рисковать. Ему нужно было найти тело.

– Мы считаем, Клиффорду было известно, где тело. Вы об этом знаете? – Финк взглянул на Труманна.

– А почему вы так думаете? – Судя по всему, Труманн этого не знал.

Финк отложил свои бумаги на сиденье.

– Мы с Роми давно знакомы, двадцать лет назад вместе учились в юридическом колледже. Он и тогда был слегка сумасшедшим, но очень хватким. Приблизительно наделю назад он позвонил мне домой и сказал, что хотел бы поговорить о деле Мальданно. Роми был не в себе: пьян, с трудом ворочал языком и все время повторял, что не может выходить на суд. Это было довольно странно, учитывая его пылкую любовь к громким делам. Мы говорили около часа. Он то возмущался, то начинал заикаться...

– Даже плакал, – вставил Фолтригг.

– Угу, рыдал, как младенец. Я поначалу удивился, но вообще-то Клиффорд по-настоящему уже ничем не может меня удивить, сами понимаете. Даже самоубийством. Наконец он повесил трубку. На следующее утро он позвонил мне в офис в девять утра, до смерти напуганный, что накануне что-то выболтал. Он был в панике и все намекал, что, может, он и знает, где тело, пытаясь выведать, не проговорился ли он спьяну. Ну, я решил ему подыграть и поблагодарил за информацию, сообщенную накануне, хотя на самом деле он ничего не сказал. Я поблагодарил его раз, потом другой, потом третий и чувствовал, как он там весь исходит потом. В течение дня он позвонил мне еще дважды, затем вечером домой, опять пьяный. Просто комедия, и только. Я думал, что он может случайно проговориться, что мне удастся что-то выведать. И я сказал ему, что передал информацию Рою, а Рой сообщил в ФБР, и что они теперь следят за ним круглосуточно.

– Это довело его до ручки, – уточнил Фолтригг.

– Да, он меня основательно выматерил, но на следующий день снова позвонил в контору. Мы вместе пообедали, и я увидел, что он просто развалился на части. Он был так перепуган, что даже не спросил прямо, знаем ли мы, где тело. Я тоже не стал ничего уточнять. Сказал ему, что к суду тело у нас наверняка будет, и еще раз поблагодарил его. Тут он совсем дошел. Видно было, что он не спал и не мылся. Глаза были налиты кровью. Он напился за обедом и принялся обвинять меня в мошенничестве, коварном и неэтичном поведении. Сцена была препротивной. Я оплатил счет и ушел. Он мне позвонил вечером домой, на удивление трезвый, и извинился. Я сказал: не бери в голову. Добавил, что Рой всерьез подумывает обвинить его в том, что он препятствует правосудию, и это его завело. Он заявил, что у нас нет доказательств. Я ответил, что, может, и нет, но ему предъявят обвинение, арестуют и будут судить, так что он никоим образом не сможет защищать Барри Мальданно. Он орал и ругался минут пятнадцать, потом повесил трубку. Больше он мне не звонил.